Владимир Сахненко

Владимиру Демидовичу Сахненко недавно исполнилось 75 лет. Он много и успешно работал в области керамики. Его работами украшены дворцы культуры, драматический театр г. Тулы, гостиница «Интурист» в Ялте, правительственная дача в Форосе. Керамика Владимира Сахненко находится в музее им. Акмали Икрамова в Самарканде, в Хаммеровском торговом центре в Москве. В 80-х годах он создал ряд уникальных живописных работ, выполненных в авангардной манере. Работа в керамическом деле воспитала особую чувствительность к декоративно-выразительным возможностям рисунка, к композиции, к сочетанию хроматических тонов. Особое место в его творчестве занимает «Библейский цикл». Пластическая и цветовая феерия этих работ дает зрителю возможность прочтения «вечной темы» ценой душевных усилий и поэтического воображения, получив при этом в награду настоящий духовный заряд.

В поисках гармонии

«По сути своей все, что делает художник, выражает его стремление к идеалу. Главное на этом пути - не отступать».

Это однажды сказал известный российский керамист Владимир Сахненко. Он так и работал – в неустанном поиске гармонии, пытаясь бороться не только с капризным материалом – будь то глина или краски, но и воздействовать им на пространство и время.

Задача немыслимая. Может быть, в идеале и неосуществимая. Но для художника, талантливого экспериментатора, одержимого горячим творческим поиском, каким и является Владимир Сахненко, тем она и притягательна. Работая с глиной, Сахненко понял, нет, скорее даже почувствовал все многосложное единство природы, живую изменчивость цвета и формы. И чем ближе художник подступал к простоте, тем ярче и выразительнее были сделанные им произведения.

Сдержанный в своих прикладных работах, он вдруг безудержно раскрылся в живописи. Владимир Сахненко увлекся безграничными возможностями цвета. Стал относиться к цвету, как к чувственной форме воплощения природы. Мучительная печаль о Неведомом, свет сокровенного привели Сахненко к простоте образов и открытости цвета. Объемы, эксперименты с формой, поиски пространственной гармонии, которым он долго уделял внимание, работая с глиной, ушли на задний план. Художнику уже было неважно, где стоят его вазы, керамические композиции, как вписываются в окружающий сад или интерьер. Все это оказалось ненужным, пустым, мешающим истинному взгляду на вещь – как на выразительное воплощение даже не идеальной красоты, а лишь философской сути.

В живописи Владимир Сахненко почувствовал тайну. Дознаться, докопаться до нее оказалось чрезвычайно соблазнительно. Но еще большее наслаждение доставляла возможность раскрыть эту тайну зрителю, допустить его до своего открытия, дотянуть до своего понимания мира.

В плоскости полотна художник видел Вселенную. В чистых, открытых, звонких красках – многомерность человеческого Я. Печаль о Неведомом не проходила. Но благодаря его сотрудничеству с цветом она стала высшим выражением радости.

Хотелось определенности. Но не фотографической узнаваемости, а внутренней красоты, внутренней образности, духовной сути предмета и человека. Пришло одиночество и мудрость. Появилась в его произведениях добрая усмешка. Теплота и светлый огонь переполняли его. Когда-то пейзажи Сахненко, сдержанные по цвету, лаконичные по композиции (дорога, три дерева – приглушенная зелень, мягкая охра), способные лишь успокоить, но уж никак не расшевелить, не насытить восторгом, не переполнить зрителя желанием и самому стать живописцем, были лишь отражением керамики. Но Владимир быстро понял бесперспективность для себя такого пути. И резко ушел в сторону. Остались мощные, уверенные и широкие мазки его кисти. И бесшабашная удаль в работе над цветом.

Как немыслимо хороши его огромные красные розы! Каким чудным ароматом наполнено пространство вокруг полотна! Они кружатся, от любого, едва уловимого ветерка, направив их к солнцу и небу. А «Натюрморт с черным лимоном»? Декоративен, ярок, фееричен. Едва взглянул на него – и никаких иных в мире, кроме черных, лимонов уже нет. Точно найденный - черный - цвет наполнил картину музыкой и запахом, открыл многослойность плоскости. Усмешка художника полна великодушия и щедрости. Восторг от льющейся на нас солнечной радости, от удачной шутки-находки живописца, от узнаваемости «неправильного» - огромен.

Художник должен ломать стереотипы, рвать логику. С точки зрения обывателя, быть слегка «тронутым», настроенным на вечность.

«Игры» с цветом у В. Сахненко всегда оригинальны и неожиданны. И привыкнуть к их вовлекающей необычности невозможно. Синяя Ева выжидательно и лукаво смотрит на нерешительного ярко-красного Адама. Солнечно-желтый мальчик Христос в безграничной любви и печали распростер руки миру. Лохматый розовый пес петляет в ногах прохожих на бульваре. Аскетичны, даже суровы густо-коричневые лица апостолов в «Тайной вечере». Красные бокалы с вином, зелено-черные шахматы ананаса, голубые, черные и охристые рыбы, оранжевые лимоны, фиолетовые овалы виноградин… - фейерверк радости и необозримости жизни. Напряженные лики апостолов с огромными, смотрящими на нас глазами не в силах донести печаль и грубость надвигающейся смерти. Побеждает свет и радость.

На живописных полотнах Владимира Сахненко мало черного. Но он очень активен, всегда в нескончаемом движении. И все же попытки черного одержать верх разбиваются о радостную перекличку желтого и ярко-красного. Особенно это характерно для натюрмортов, где витражность композиции, лаконичность обобщения, музыкальность открытых красок делают черный цвет дружелюбным.

Впрочем, цвет у Сахненко – лишь добрый помощник. Еще учась в Суриковском институте, он потянулся к простоте, за которой скрывается глубокое философское начало. Поэтому – и декоративность, и утрированный рисунок, и «детскость», наивность манеры, и искренний, непосредственный взгляд на окружающее. Каждое полотно - трогательная повесть о человеке. Даже то, на котором человека и нет вовсе. Натюрморт: фрукты, бутылки, кувшины. Пересекаются, становятся прозрачными, проходят один сквозь другого, подставляют себя свету, уворачиваются от тени – прямо к нам, чуть ли не в руки. И звенят, смеются. И жизнь в них – не мертвая.

Владимир Сахненко – влюбчивый человек, по-детски влюбчивый. И отношение его к миру, особенно к женщине – трепетное. Это и в жизни, и в его творчестве. Вся его живопись, если уж говорить честно, - повесть о двоих влюбленных: мужчине и женщине. Откровенная, добрая и нежная. Вот он составляет, словно из детских кубиков, лихого гусара и его франтоватую подругу. Красные, зеленые, синие квадраты рук соприкасаются, сливаются, становятся единым целым. Желтое солнце фона просвечивает их, создавая искрящийся, задорный смех шапито. В «Воспоминании» мужчина и женщина – цари мира, одни в его море, велики в своей любви, бессмертны в озаренном светом пространстве. В «Картах» - лукавы и беззастенчиво откровенны. Как откровенен с нами и сам художник. С ним хочется подольше быть на «ты».

В последние годы работы Владимира Сахненко, несмотря на свою яркую декоративность, условность, стали более печальны и философски глубоки. Может быть, тому причина – серьезность темы, которой коснулся и которую стал разрабатывать мастер. Мотивы Евангелия, жизнь и смерть Христа, мудрость его притч притягивали Сахненко. Многожды он обращался к сюжету тайной вечери. Рассаживал апостолов в ряд, словно держа перед глазами леонардовский вариант. Потом вдруг разбрасывал фигуры на полотне, стараясь усилить напряжение, довести спор героев до крайнего возбуждения, по-прежнему доверяя иносказательности и простоте, доведенной до схемы. Или вообще уходил от канонического решения, обозначив лишь девять из собравшихся учеников Христа.

Этот разговор о жизни и смерти художник ведет и с собой, и со зрителями. «Рождество», «Богородица», «Поклонение волхвов», «Вход в Иерусалим»…Каждый раз заново. Смелость, даже дерзость живописца невольно и его делают активным участником евангельских событий. Ведь с христианской точки зрения, гармония – это победа божественной воли над хаосом, царством дьявола, источником искушения. Победа над искушением. В этих произведениях Владимира Сахненко на одно их первых мест в выявлении гармонии выводит ритм – строгий ритм разноцветных квадратов и прямоугольников, сталкивающихся, но и поддерживающих, оберегающих друг друга. От смещения красок воздух звенит, создается движение света на полотне. Колорит и ритмы, то есть чисто художественные средства, здесь не менее важны для выражения философской идеи, чем литературная первооснова и ее интерпретация.

Картины В. Сахненко уютны. Они легко приживаются и в офисных залах, и дома, видятся и украшающими жилые высотки, и разностильные дворцы. Либо мозаикой, либо витражом, либо эмалью. Теплота и красочность их заставляют и нас быть добрее и душевно богаче.

Евгений Гендельман,
искусствовед и культуролог


назад o last update ,
webmaster@cadabra.ru